1. Кобаяси Юкико – до перерождения в Бога Смерти; Рэм – после перерождения в Бога Смерти.
2. Родилась в Японии, провинция Овари, в 1540 году. Умерла 2 июня 1582 года, в сражении при храме Хонно-дзи, исполнив ритуал дзигай (харакири).
3.
Риук на какое-то мгновение замолчал, словно обдумывая рассказанное им же самим. Его скелетообразный гость стоял в тени каменных сводов и ожидал продолжения. Но Риук, кажется, слишком отвлекся на свои мысли и костлявый решил задать очередной вопрос, не дожидаясь возвращения щинигами из страны воспоминаний.
- Расскажи мне о том боге смерти, который вторым принес тетрадь в мир людей, - произнес скелетообразный щинигами, продолжая неутомимо глядеть пустыми глазницами на Риука.
- Не много ли ты хочешь знать, всего за одно яблоко? – иронично подметил Риук в ответ, отвлекаясь от собственных мыслей, - Хотя, куда нам торопиться, верно?
Он выдержал минутную паузу, будто ожидая от скелетообразного реплики, но тот молчал и продолжал пялиться перед собой, как будто и не слышал сейчас своего рассказчика.
- Что ты хочешь о ней знать…? – Риук разочарованно отвернулся от костлявого, направляя пустой взгляд в серую пустыню мира щинигами. Сам Риук уже согласился с мыслью о том, что костлявый щинигами не очень-то любит поболтать о том о сём, хотя вопросов задавал уйму.
- Всё, - исчерпывающе щелкнул зубастыми челюстями костлявый, - Вплоть до внешности.
- Это не столь важно в моём рассказе, - Риук на пол головы обернулся к своему гостю и довольно улыбнулся, демонстрируя ряд белых клыков, - Но мне так скучно, что я готов рассказать даже о том, какой зубной пастой пользовался Лайто, если тебе интересно.
Нависла разочаровывающая Риука тишина. Костлявый по прежнему молчал, совсем не реагируя на отвлеченные реплики рассказывающего.
- Ладно, это была не самая лучшая шутка, - прохрипел Риук, оборачивая голову перед собой, - Она была костлявая. Очень. Костлявее тебя. Хотя, если бы в нашем мире были бы понятия красоты, то Рэм можно было считать красивой по нашим меркам. В какой-то степени даже обаятельной, но все равно – чудовищно костлявой. Тем более, она была довольно оригинальным богом.
- Оригинальным? – впервые костлявый переспросил, но скорее от удивления, чем от того, что не расслышал, - В этом сером и скучном мире было что-то оригинальное?
- Ну… - пожал плечами Риук, - Как бы тебе сказать, она напоминала мне человеческую женщину. И голосом, и стервозностью. Если ты не заметил, мой дорогой друг, таких, как она, очень мало в нашем мире, если есть вообще. У неё были необычнее волосы, напоминали мне на вид такие пурпурного цвета колбаски из мира людей. Я не любитель мяса, но колбаски видел. Ты видел колбаски? Нет конечно, на лице у тебя все написано, даже отсюда вижу, - проворчал Риук, по прежнему сидя спиной к своему гостю. И не ошибся. Тот, кажется, действительно не знал про колбаски и снова молчал.
- У неё были крылья, как у всех нас, но такие же костлявые, как и она сама, - Риук продолжал свой рассказ, - Хотя, она была довольно массивным богом и в полете напоминала мне летающий кусок скалы. Но грациозно летающий кусок скалы, ты бы видел. Мне нравилось смотреть, как она летает. И глаза. У неё были золотые глаза, хотя один она зачем-то прятала под повязкой. Но, честно признаюсь, я не помню, что бы кто-нибудь выбил ей глазенку. Когда она злилась, единственный видимый глаз становился красным, красней чем твои. Хотя, со стороны это выглядело забавно, так как злилась она в основном на Лайто и постоянно грозилась его укокошить при любом удобном случае.

4,5.
- На самом деле я не так хорошо её знал, как могло показаться, - Риук будто обдумывая то, что хотел сказать дальше, начал постукивать указательным пальцем по свисающей из мочки левого уха серьге.
- Так что там про Рэм? – нервно спросил костлявый, когда молчание Риука и процесс постукивания несколько затянулись, и начинали его раздражать.
- Ах да, Рэм! – воскликнул Риук, будто бы и правда забыл о своем госте, но, по правде говоря, он просто проверял костлявого на наличие эмоций. Как минимум раздражение и злоба присутствовали и найдя их Риук чувствовал за собой маленькую победу в своей собственной войне с черствостью костлявого щинигами.
- Рэм всегда была одиночкой, - оставив в покое серьгу, Риук снова устремил взгляд куда-то вдаль, - Никогда не играла в карты с другими щанигами, и в кости тоже. Даже не пробовала, представляешь? Все пробовали, а она нет. С другими щинигами она практически не разговаривала, а если и обмолвится парой слов, то обязательно напоминала всем о нашей всеобщей ущербности и бессмысленности существования. Стерва. Я редко её видел в общей массе. Казалось, она специально уходила куда-то одна, прибывая в скупом одиночестве. Я могу её понять.
- Здесь действительно слишком скучно, - согласился костлявый, ненадолго направив взгляд в серую пустоту, изредка ощетинивающуюся к темным тучам на небе черными и корявыми деревьями.
- Но с самого начала она была довольно шабутной, - начал припоминать Риук, - Она даже встречалась с Джастином, хранителем правил и историй, которых даже я не помню, что бы задать свои вопросы. Примерно, так же как ты сейчас, но она интересовалась чем-то другим, не миром смертных. Возможно, стоило бы спросить самого Царя Щинигами или Джастина, но в свое время я упустил эту возможность. Хрыча сейчас тормошить бесполезно, он настолько старый, что уже не помнит, как его зовут. А Джастин, он мне просто не приятен. Так вот, когда она получила или не получила ответы на все свои вопросы, интерес к чему либо исчез совсем. Будто бы она в чем-то разочаровалась. Хотя, одно время она очень усердно записывала имена в тетрадь, выдумывая, под час, весьма изощренные убийства, но потом, как и всем остальным, ей и это быстро надоело. Я уже тогда не помнил, сколько живу и точно не знаю, когда Рэм появилась в нашем мире, но она помладше меня точно, - Риук теперь не отвлекался и продолжал свой рассказ дальше, - Наверное, я никогда не придал бы ей значение, как какой-то важной персоне среди богов смерти. Но когда она заполучила вторую тетрадь, моё мнение изменилось, хотя ей уже без разницы.
- Расскажи мне про это, - попросил костлявый, явно желавший узнать о третради больше, чем о самой Рэм.
- Всё началось тогда, когда она повстречала Джелоса, - Риук взглянул на своего гостя, в его голосе читалась некая серьезность, ему не присущая, - Вторая тетрадь принадлежала ему. Кто знает, если бы Рэм тогда не заинтересовалась чем-то впервые за долгие годы серого существования, должно быть последующие события были бы в корни иные.
- Её роль столь велика?
- Ты знаешь, как можно убить щинигами? – ответил вопросом на вопрос Риук.
- Щинигами умрет, если спасет любимого человека от смерти, - кивнув, ответил костлявый.
- Не находишь это забавным? Мертвый Бог Смерти, мха, - Риук ухмыльнулся над собственным каламбуром, - Джелос был одним из тех немногих, кто нарушил это правило. Нарушил и умер, а девочка по имени Миса осталась жива. К ней я тоже питал симпатии, но только потому, что она давала мне яблоки. Лайто, просто, со временем забыл об этой маленькой услуге для Риука.
- Как это связано с Рэм? – видимо, отвлеченные от главного вопроса слова, ещё больше раздражали костлявого.
- Просто, мой нетерпеливый друг, - ещё больше ухмыльнулся Риук, - Как ты мог уже понять, это она подобрала тетрадь Джелоса, а потом ей взбрело в голову отправиться в мир смертных и отдать её Мисе. Без вмешательства Рэм было бы действительно скучно. Жаль, что она себя погубила, но каждый сам выбирает своё веселье.
- Понятно, - костлявый оказался сух на комментарии к сказанному, - Но зачем? Зачем она отдала тетрадь смертному? Что бы повеселится?
- Нет, - покачал головой Риук, - Она полюбила её так же, как Джелос, но, видимо, сначала сама этого и не понимала. Решение отдать тетрадь якобы новому владельцу было лишь предлогом, что бы находится рядом с Мисой. Странная тенденция. Хорошо, что я не влюбился в Лайто, верно? А то кто бы тебе тогда рассказал такую забавную историю.
- А кем она была при жизни человеком? – неожиданно спросил костлявый.
- Ты же новенький, точно, - Риук оскалился в недоброй улыбке, - Я не знаю, кем она была, но запомни одну вещь на будущее – никогда не спрашивай о прошлой жизни щинигами. Это запрещено.

6.
Риук не соврал, он действительно не знал, кем была Рэм при жизни человеком, ведь богами смерти не рождаются – ими становятся. Существует правило, нарушая которое щинигами лишаются своей тетради, но получают приемника, который после смерти обречен стать богом смерти. Некогда давно существовал бог смерти, имя которого мог знать только Царь Щинигами – настолько он давно жил, и настолько давно умер. Этот бог был порождением нестерпимой ненависти к правилам и традициям, ненависти к другим богам смерти и своему существованию. Он был нелюбим и одинок, но однажды влюбился в смертную женщину. Происходило это постепенно, не сразу. Щинигами наблюдал из своего мира за женщиной просто от скуки, но потом это уже переросло в потребность. Такое бывает, иногда.
В мире людей в то время наступил 1535 год. Место, за которым наблюдал щинигами, называлось Японией, а именно заснеженной провинцией Овари. В доме рода Набунаги праздновался новый год. Все собравшиеся на празднество затаив дыхание, наблюдали за танцем гейши. Её движения были настолько завораживающими, что даже щинигами не смог устоять перед их чарами. Щинигами любил смотреть, как его возлюбленная танцевала, как по утрам набирала воду из колодца, как гуляла в саду, когда цвела сакура. Он любил в ней всё, и ему казалось, что не может быть ничего красивей в мире людей, чем она.
Молодая гейша всю жизнь была одинока и бесплодна. Смысл её существования при доме Набунаги заключался только в её умении танца. И хотя она была уважаема, как женщина и гейша, никто не хотел брать её замуж. Щинигами казалось это не справедливым. Он не мог смериться с тем, что самый красивый человек в мире смертных обречен на существование в одиночестве. Кто знает, из ненависти к правилам или из-за любви к гейше, но щинигами решился нарушить правило и явится к любимому человеку в обличии смертного. И он подарил той ребенка. Такое бывает, иногда.
Когда всю жизнь бесплодная гейша родила, в доме Набунаги это не восприняли, как нечто злое. Наоборот, все посчитали это посланием богов и даром несчастной в своем недуге женщине. В тот день, когда маленькая Кобаяси Юкико появилась на свет, влюбленный щинигами потерял свою тетрадь. Царь Щинигами забрал у него возможность вечной жизни, но тот успел довольно много написать имен и поэтому не беспокоился о продолжительности своей жизни. У него теперь были совсем другие заботы. Шёл 1540 год.
Несмотря на то, что Юки была дочерью щинигами, она росла прилежной, воспитанной и дисциплинированной девочкой. И хотя мать растила её одна, щинигами всегда был рядом со своей дочерью, охраняя и оберегая её от напастей. Казалось, сама девочка вырастит и пойдет по следам своей матери, станет гейшей. Но к совершеннолетию она приняла очень странное решение. Полностью пошла в отца характером.
Онна-бугэйся – с японского означало женщину, принадлежащую к сословию самураев в феодальной Японии и обученную навыкам владения оружием. Свое отрочество и молодость Юки посвящала обучению умению войны. Она была очень воинственна, даже слишком – опытные воины дома Набунаги сторонились её общения. Её мать не одобряла решения своей дочери, но поддерживала её стремления доказать превосходство дома Набунаги. Тем более, к 1558 году гражданская война в Японии набирала обороты и Юки собиралась сражаться за своего сюзерена. Отец же прибывал в панике – он не знал, как сможет защищать свою Юки, когда она станет воином, а та действительно собиралась встать в один ряд с самураями Набунаги.
В мае 1560 года, после того, как Ода Нобунага завершил объединение земель провинции Овари, в его владения вторглась 25-тысячная армия Имагавы Ёсимото, которая по количеству превышала силы Оды в 10 раз. Имагава был главой провинции Суруга (современная префектура Сидзуока). Силы Оды оказывали сопротивление, но их общее количество не превышало 5-ти тысяч человек. Во время этой смертельной опасности Нобунага сохранял хладнокровие. Получив тайное сообщение о том, что главнокомандующий вражеской армии Имагава Ёсимото остановился передохнуть на холме Окэхадзама, он мгновенно собрал все имеющиеся силы, под прикрытием внезапного дождя обошел основные силы Имагавы и атаковал центральный штаб противника. Войска Имагавы не были готовы к бою и начали отступать. Во время погони женщина-самурай по имени Юки добыла голову Имагавы Ёсимото, собственноручно убив вражеского генерала. Узнав про гибель главнокомандующего остальные части войск противника поспешно отступили к провинции Суруга. Таким образом, силы Оды одержали блистательную победу, прославив его имя, а сам сюзерен обратил внимание на Юки и предложил ей служение в своей личной свите. Это была великая честь для воина и Юки сразу же согласилась.
В период с 1560 до 1582 года, Юки участвовала во множестве битв, выполняла самые опасные поручения своего сюзерена и ни разу не допустила промаха. Уже в походе на Киото в 1565 году, она имела звания командира, а к концу своей жизни дослужилась до звания генерале войск Набунаги, являясь чуть ли не самым приближенным человеком сюзерена. Даже смерть матери от жуткого недуга не смогла сломить столь воинственную женщину. Но не отца.
Мать Юки умерла от рака спины – это жуткая болезнь, от которой невозможно было излечиться. И даже если бы у щинигами была бы тетрадь, он бы все равно не смог спасти свою любимую. Только если подарить быструю смерть и освобождение от мучений. Сам Царь Щинигами предлагал ему записать её имя в свою тетрадь, но влюбленный щинигами до самого конца надеялся на её излечение, но та все же умерла. Все люди умрут, щинигами знал это, и теперь всё что у него осталась – это его дочь. Но, казалось, судьба слишком скоропостижна на решения.
29 мая 1582 года в ходе подготовки кампании против рода Мори, Нобунага остановился в Киото, в храме Хонно-дзи. Он собирался лично возглавить войска, часть которых уже вела затяжные бои с противником. Его личная свита, включая генерала Юки, присутствовала с ним. На подмогу им были высланы силы генерала Акэти Мицухидэ. Однако ночью 2 июня войска, посланные на помощь, вместо выступления на фронт прибыли в Киото и окружили храм Хонно-дзи, где находился Нобунага со своей свитой. Солдаты Акэти Мицухидэ взяли храм штурмом, и Нобунага, охраняемый только небольшим числом телохранителей и слуг из числа свиты, проиграл битву и был вынужден совершить сэппуку. В последние моменты сражения он и несколько его человек забаррикадировались в верхних палатах дворца, что бы произвести ритуал самоубийства. Щинигами взмолился Царю, что бы тот остановил нападение на храм и спас его дочь, но было уже слишком поздно. Царь выполнил просьбу щинигами, но когда воины Мицухидэ рухнули замертво, Ода Набунага уже был убит, и его голова лежала отрубленная генералом Юки. Не взирая на то, что враг неожиданно был уничтожен, Юки, следуя кодексу самурая, последовала вслед за своим сюзереном и выполнила церемонию дзигай. Когда поданные Одо Набунаги прибыли в храм, они обнаружили своего погибшего сюзерена. Но тело генерала Юки они не смогли найти – её доспехи лежали пустыми.
Щинигами знал, что этот день настанет. В мире щинигами появился ещё один бог смерти – имя ей было Рэм. Она пришла на смену своему отцу, но тот уже не увидел этого. Его время пришло и щинигами обратился во прах. Тетрадь погибшего щинигами досталась Рэм, хотя та никогда не знала об этом.
С этого момента началась новая жизнь дочери щинигами и смертной женщины. Какая-то часть Рэм все ещё помнила отрывки из своей смертной жизни и поэтому она хотела получить ответ на свои вопросы. Хотела понять, что с ней случилось в прошлом. Как и многие другие, она говорила с Царем Щинигами, но тот хранил молчание. Таков был закон. Хранил молчание и Джастин, хранитель правил. Таков был закон. И такова была тенденция мира щинигами, что все рано или поздно смирялись со своей судьбой и забывали о своих вопросах.

7. За Мису.
8. Я планирую качественный отыгрыш.
9. Ежедневно вечерами. Может, в будни буду появляться реже, но на выходных буду точно.
10. givssis1991@yandex.ru , ЛС и ICQ 474928028.
11. Около двух с половиной лет.
12. С топа форумных ролевых.
13.
Если сравнивать каменный валун и сидящего на нём бога смерти, то отличий наберется не очень много. Щинигами очень долгое время неподвижно восседала на вершине обрыва, на этом самом валуне, как будто бы сама была не подвижным камнем. Казалось, щинигами просто остолбенела и не проявляла никаких признаков жизни, так же как и камень. Настолько ей надоело всё вокруг, что она даже не хотел бесцельной бродить туда-сюда по серой земле мира богов смерти, подобно прочим здешним обитателям. Так продолжалось очень долго, практически всё существование Рэм заключалось в сидении на камне. Только изредка, когда ей казалось, что она давно не записывала имена в свою тетрадь, она спускалась к месту, где могла совершить очередное убийство и продлить своё существование. Ещё и ещё раз. Её тетрадь пополнялась именами ничего не значащих для неё людей. Она выполняла свою функцию. Кто знает, возможно, она даже находила это отвратительно скучным занятием.
И так шли многие дни, лета, века, для бессмертного бога ничего не значащие, так же как и люди ей убитые. Рэм повторяла одну и ту же манипуляцию, которая смертного бы вывела из ума. Но Рэм была беспристрастна к чему-либо и продолжала восседать на камне, разглядывая бесконечно одинаковый горизонт. Возможно, она чего-то ожидала, ведь это единственное, на что оставалось надеяться. На чудо. Правило смертных о том, что терпение - прекрасное качество, но жизнь слишком коротка, чтобы долго терпеть, в мире щинигами не действовало. Рэм могла ждать и ещё больше, но однажды она увидела летящую через серую пустыню фигуру.
Она никогда не видела, что бы другие щинигами так далеко устремлялись в пустыни, ведь в местах, где жили все остальные боги, хватало отражений мира людей. Но этот, почему-то, решил удалиться от своих собратьев. Рэм впервые заинтересовалась чем-то кроме молчания. Ей было это не понятно, и ровно столько же интересно. Не теряя времени, она выпрямилась во весь рост, расправляя костяные крылья и единожды взмахнув ими, оторвалась от злосчастного валуна, устремляя свое массивное тело навстречу торопыге-щинигами.
Завидев её, маленький щинигами опустился на землю, складывая свои небольшие крылья за спиной. Приближаясь, Рэм уже могла разглядеть его. Казалось, он был будто сшит из лоскутов ткани, как войлочная детская игрушка. И от маленькой игрушки его, как щинигами, отличала лишь тетрадь, покоящаяся в суме у него на боку. Свернув костяные крылья, Рэм приземлилась рядом с ним, поднимая серую пыль на дыбы вокруг себя. Бесконечно грустный глаз взирал из большой глазницы щинигами. Его единственный глаз был настолько печален в своем взгляде, что Рэм показалось, что малютка щинигами вот-вот расплачется, но тот, видимо, всегда был таким грустным.
- Большая сестра Рэм, - поприветствовал малютка взирающую свысока Рэм, - Могу ли я просить тебя об одолжении? Я не рассчитал свои силы, и должно быть не успею к назначенному времени. Ты летаешь быстрее меня, большая сестра, не могла бы ты отнести меня к ближайшему отражению в мир людей?
Он умоляюще глядел своим глазом на сохранявшую молчание Рэм. Теперь она вспомнила этого щинигами. Его имя Джелос. Он был не самым могущественным богом, но самым человеколюбивым.
- Хорошо, Джелос, - согласно кивнула Рэм и снова расправила свои величавые крылья. Джелос, казалось, пришёл в восторг от согласия Рэм и потянул свои неуклюжие ручонки в большой сестре. Та подхватила его и взмыла в серое небо, устремляясь к так знакомому ей самой отражению мира смертных.
Путь был недолгим, и вскоре оба щинигами приземлились рядом с отражением. Черные скалы нависли своими исполинами над прозрачной гладью отражения, которое сейчас напоминало лишь чистейшую воду, словно только что влитую из родника. Но это была не вода, а зеркало, через которое щинигами взирали в мир людей. Торопливый малютка неуклюже заковылял к отражению, как только большая сестра опустила его на каменистую землю. Он единожды споткнулся и упал, но сразу же поднялся, снова устремляясь к долгожданному окончанию пути. Припав на колени, Джелос провел маленькой ручонкой по глади отражения и возбужденным от волнения голосом произнес: «Покажи мне Мису».
Отражение повиновалось и замерцало едва уловимым для взгляда светом. Рэм стало настолько интересно, что она позволила себе встать за спиной Джелоса и так же как и он взглянуть в отражение мира людей, ожидая заманчивой картины. В действительности, Рэм увидела совсем обычный японский дом, где небольшая семья праздновала день рождения своей дочери. Судя по надписи, написанной кремом на красивом праздничком торте, девочке исполнялось пять лет. День рождение девочки, по имени Миса. Для Рэм это были просто люди, но кажется Джелос испытывал совсем другие чувства к маленькому смертному созданию.
- Спасибо тебе Рэм, если бы не ты, я бы не успел на праздник моей Мисы, - поблагодарил большую сестру Джелос. В какой-то степени Рэм разочаровалась, что Джелос наблюдал всего лишь за людьми, но ей стало интересно, почему наблюдение велось именно за этой белокурой девчонкой.
- Джелос, могу ли я вместе с тобой наблюдать за этой девочкой? – спросила Рэм, продолжая разглядывать праздничное застолье. В этот момент Миса задула свои законные пять свечек, и все радостные родственники захлопали в ладоши, смущая малютку.
- Конечно, Рэм, я был бы только рад, - покивал Джелос, не оборачиваясь к большой сестре. Сейчас он сидел на корточках, и казался совсем маленьким, меньше, чем девочка, за которой наблюдал.
- Ты ведь любишь её, Джелос? – спросила Рэм, озвучивая свою единственную догадку.
- Да, Рэм, - ответил ей Джелос слегка приглушенно, - Люблю.
С того самого момента, Рэм обзавелась привычкой ждать своего нового друга щинигами, который приходил на то самое место, где он и Рэм впервые встретились. Рэм брала на руки Джелоса и вместе они отправлялись наблюдать за Мисой. В какой-то степени, Рэм была рада изменениям в своём скучном существовании.
Два бога смерти сопровождали Мису своими взглядами долгое время. Они видели её первый день в школе, видели, как она растет и видели её первый поцелуй. И по не многу, Рэм, неосознанно, привязалась к постоянному наблюдению за девчонкой и иногда даже в одиночку, без Джелоса присматривала за ней. Возможно ей было интересно, что за чувство испытывает Джелос к Мисе. Возможно она так же хотела его испытать, но в этом она себе не признавалась. И всё шло своим чередом, но все люди когда-нибудь умрут. Час Мисы пробил.
- Её время пришло, Джелос, - Рэм положила свою костлявую длинную руку на маленькое плечо Джелоса. Тот трясся, словно это не Миса сейчас погибнет, а он сам, - Тебе не стоит на это смотреть.
- Я знаю, Рэм, знаю, - панически голосом шептал Джелос, сжимая и разжимая маленькие пальчики, - Но почему так рано? Почему именно моя Миса?
- Все люди умрут, Джелос, - Рэм продолжала наблюдать за ночным парком в отражении, где Мису за поворотом уже поджидала её кончина, - Мне очень жаль, мой друг, но мы не можем что-либо изменить. Таков закон.
- Я не хочу, что бы моя Миса умерла! – Джелос неожиданно сорвался на крик, чего Рэм совсем не ожидала и отступила на шаг. В малютке щинигами было столько горя, что, казалось, он сейчас совершит самую главную ошибку для бога смерти. Рэм какое-то мгновение сомневалась в своих мыслях, но Джелос не унимался. Убийца уже тянул свои руки к Мисе и вот-вот вонзит в её сердце нож.
- Ты ничего не сможешь изменить, Джелос, - настойчиво повторила Рэм, - Не делай глупостей.
- Я не позволю! Только не моя Миса! – Малютка Джелос вскочил, выхватывая свою тетрадь и перо из сумы, - Даже если так…!
- Джелос! Остановись! – ужаснулась Рэм, и устремила свои руки к щинигами, что бы выхватить тетрадь, но было уже слишком поздно. Джелос написал имя убийцы Мисы.
- Нет... - Рэм отпустила маленького Джелоса и застыла за его спиной, в печали закрыв единственный видимый глаз, - Что же ты наделал…
Джелос умирал, шептая имя свой Мисы. Щинигами, который спасет любимого человека от смерти, должен будет сам умереть. Джелос знал это, но все равно совершил. Он тянул рассыпающуюся руку к девушке в красном, которая не могла понять, что произошло и просто плакала в ужасе. Человек, хотевший её убить, рухнул замертво на холодную землю. А маленький Джелос спустя несколько мгновений обратился во прах, серой пылью разлетаясь на безжизненном ветру мира богов смерти. И единственным напоминанием о его существовании, стала лежащая у ног Рэм тетрадь умершего бога.
- Хорошо, маленький Джелос, - Рэм опустилась и подняла тетрадь, стряхивая с неё прах, - Я пригляжу за Мисой. Обещаю.