-Довольны ли вы теперь? – злобно бросил юноша.
О, он ещё имеет наглость меня в чём-то обвинять! Потрясающе!
-А рисуете вы ужасно, - добавил он, явно пытаясь напоследок её задеть. После чего он направился к лестнице и по дороге демонстративно занёс над мусорной корзиной руку с её карикатурой, явно намереваясь выбросить сей незабвенный шедевр.
Ага. Правда глаза колет, не так ли?

Эстер быстрым шагом преодолела расстояние, разделявшее её и юношу, и ловко выхватила скомканный листок из его руки. Он его ещё и смял. Вот же варвар!
-Не нравится рисунок – отдайте мне, господин дипломированный критик-искусствовед, я найду ему применение, - саркастично заявила она. – И если хотите кого-то винить в этом публичном позоре, вините свои нервы. Я как-то не рассчитывала, что получу в ответ от такого ярого шовиниста истерику, достойную девушки, - и, не давая ему времени опять разозлиться и ляпнуть какую-нибудь гадость, продолжила: - Ладно, я не о том. Давайте на минуту притворимся, что меня действительно интересует ваше мнение относительно моего творчества. Итак, вы считаете его ужасным. Существуют ли способы как-то доказать вам обратное?
Всё-таки Эстер была человеком самолюбивым и лишнего шанса доказать своё превосходство никогда не упускала.

И тут юноша улыбнулся. Эстер слегка растерялась. Она даже подумала было, что он смеётся над ней, но улыбка не была насмешливой или самодовольной. Просто улыбка.
Почему? Почему он улыбается? Только что возмущался, истерил – и вдруг на тебе! Не понимаю.

-Доказать, говорите? – произнёс он ровным тоном, словно этой безобразной сцены в библиотеке не было и в помине. Хороший самоконтроль? Нет, вряд ли. Иначе не начал бы тогда кричать. Значит, просто незлопамятный. - Ну что ж, попробуйте. Вы знаете, я, конечно, не "критик-искусствовед", и уж тем более не дипломированный, но все равно считаю, что умение рисовать карикатуры - искусство не великое. Если вы можете нарисовать что-нибудь серьезное, я с удовольствием оценю. Сможете?

Эстер, ожидавшая чего-нибудь трудновыполнимого, расслабилась. Ну что же, let it be. Не так уж это и трудно.
-Смогу, почему бы нет, – почти весело произнесла она. – Серьёзное, говорите? Дайте подумать. – Она состроила нарочито задумчивое выражение лица. - Я могу нарисовать…вас!
Откуда взялась последняя мысль, Эстер не знала. Просто ляпнула первое, что пришло в голову. Однако, не самая плохая идея. Если уж я за пару минут нарисовала на него карикатуру, то и обычный портрет не составит труда.

А самое главное, он вряд ли этого ожидал.
-Что может быть серьёзнее вашего портрета? – полушутя добавила она, чтобы окончательно разрядить обстановку.

-Вообще-то нет, я, пожалуй, все же соглашусь, - вдруг выпалил парень. Эстер приподняла бровь. Определись уже, а? - Но вам ведь, наверное, нужен мольберт и краски? И... вы же плату не запросите с меня за это?
Эстер последнее предположение несколько обидело. Интересные у него представления о художниках! Плату, это ж надо! За кого он меня принимает?
Ладно, чёрт с ним со всем этим.

-Нет, мольберт и краски мне совсем необязательны. Я предпочитаю рисовать карандашом, как вы уже успели убедиться, - заверила она. – И рисую я не за плату, а для собственного удовольствия.
Не дожидаясь ответа, девушка закопалась в сумке, доставая альбом и карандаш. Она очень надеялась, что парень не заметил холодка в её голосе.
Интересно, зачем мне от него плата и как он собирался платить, если бы я согласилась?

Эстер вздохнула, отгоняя лишние мысли. Не до того сейчас. Надо придумать, как именно его нарисовать. Прикусив кончик карандаша, она внимательно посмотрела на юношу. Взгляд её упал на окно за его спиной.
-Так… - задумчиво протянула она. – Вот если вы облокотитесь на подоконник и будете смотреть в окно...получится очень даже ничего.

Парень нервно посмотрел на часы. Эстер закатила глаза. О боже мой. Не волнуйся, я потрачу совсем немного твоего драгоценного времени! Новоиспечённый натурщик начинал слегка её раздражать.
Тем временем он уже опёрся руками на подоконник. Выглядел он очень напряжённо и крайне неестественно. Эстер недовольно поджала губы. Ты аршин проглотил, что ли?
Однако у неё возникло смутное подозрение, что если она скажет об этом вслух, то парень наверняка смутится, обидится и уйдёт, тем самым сорвав эксперимент. Поэтому художница благоразумно решила промолчать.
Позу придётся корректировать уже на портрете. Ничего, справлюсь.
Когда он увидит портрет, то будет наивно думать, что именно так со стороны и выглядел, - подумала она с некоторым злорадством, приступая к собственно рисованию.

Постепенно злость и раздражение куда-то улетучились. С каждым штрихом, с каждой линией девушка чувствовала себя лучше. Она снова была в своей стихии.
После некоторого времени самозабвенного творчества Эстер посмотрела на то, что у неё получилось, и рука с карандашом на секунду замерла над бумагой. Ещё бы. Картина вышла совсем не такой, как она рассчитывала. Эстер начинала работу с твёрдым решением изобразить каждый недостаток юноши, какой только могла найти. Вместо этого нарисованный парень неуловимо отличался от настоящего. Он расслабленно облокотился на подоконник и задумчиво глядел в окно. На его губах играла едва заметная улыбка. Это был тихий, отрешённый образ, совершенно не сочетавшийся с впечатлением, которое у Эстер сложилось о его прототипе. Девушка растерялась.
Но…как так получилось?.. Я не понимаю.
Она посмотрела на парня и поняла, что сходство есть, причём очень явное. Пока она рисовала, он, похоже, сам не заметил, как расслабился и задумался о чём-то своём.
Как странно.

Она поймала себя на мысли, что таким этот юноша нравится ей куда больше, чем каким он был в библиотеке. Затем, поспешно от этой мысли отмахнувшись, добавила ещё несколько штрихов и решила, что портрет готов.
-Я…закончила, - неуверенно произнесла она, всё ещё пребывая в некоторой растерянности.

Это, казалось бы, нехитрое обстоятельство вызвало у девушки необъяснимую радость. Ей и раньше случалось слушать похвалы за её способности, а утирать нос тем, кто её недооценивал, и того чаще. Но тогда она ничего, кроме морального удовлетворения, не чувствовала.
Чёрт, и чего я радуюсь? Он ведь ничем не отличается от всех остальных, - с досадой подумала Эстер. – Хотя, может быть, я не права на его счёт? Чем-то всё-таки отличается. Нравится мне это или нет.

Парень вдруг протянул альбом обратно ей. Эстер на автомате взяла его, хотя на задворках её сознания послышался слабый и невразумительный протест вроде ему что, портрет понравился вовсе не так, как он утверждает?..
…и он что, покраснел?
На щеках парня и впрямь играл заметный румянец. Эстер приподняла бровь. А это выглядит довольно забавно.

-Простите, я очень спешу, - вдруг произнёс он, посмотрев на часы. - Беру свои слова назад, вы хорошо рисуете. Надеюсь, это вас удовлетворит.
Сказав это, парень слегка улыбнулся. И это был второй раз, когда его улыбка вогнала Эстер в глубокую растерянность. Ей всё ещё казалось маловероятным, чтобы человек, меньше часа назад устроивший ей такой скандал в библиотеке, мог улыбаться, тем более искренне. Но в этой улыбке было какое-то странное очарование. Улыбаясь, он из вежливого, отстранённого и отчасти враждебного субъекта становился юношей с портрета. Эстер было очень интересно наблюдать за этой метаморфозой.
Неужели ты всегда ходишь в этой маске и никому не показываешь, что у тебя за душой?
Но мне показал? Чуть-чуть?

Прежде чем Эстер успела хоть что-нибудь сказать, парень уже удалился в сторону лестницы и скрылся за поворотом. А она так и осталась стоять, как дура, с альбомом в руках.
-Портрет ты мог бы и себе оставить, - растерянно произнесла девушка. Оставшиеся неуслышанными слова повисли в воздухе. Впрочем, они никому не предназначались, а были просто мыслью, высказанной вслух. Если бы юноша находился в пределах досягаемости и был способен её услышать, Эстер бы ни за что не обратилась к нему на «ты».

А ведь он так и не представился…
Постояв ещё немного, девушка нахмурилась, пожала плечами и направилась в сторону, противоположную той, куда ушёл странный парень. Теперь ей определённо было над чем поразмыслить.